Обо мне

Выяснилась забавная штука: у меня нет ни одной нормальной фотки. Тут я оброс, там слишком худ, тут лицо, значит, вытянулось. Трагедия! Этому фото уже год, это я в городе Емва, в республике Коми. Фото нашел случайно, ума не приложу как я сам его никогда не видел.

О себе. Да, я никогда не писал автобиографий. А что – надо? Надо, конечно, раз в тридцать лет-то.

Ну тогда - раз.

Родился я на Крайнем Севере, в Магаданской области, и, соответственно, унаследовал все присущие достоинства: худ, мал, витаминов никогда не хватало, бледен, скрючен, сижу  заложив ногу под задницу. Девяностые были аховым времени. Денег никогда не было. Стельки из валенок в старые летние кроссовки и в школу.
Да нет, говорю, не холодно, тут же близко. А у самой школы уже почти бегом и в раздевалке ноги на батареи. Помню, какими горячими они были.

Было дело, ходил в школу и в лыжных ботинках.

Я раньше очень стеснялся, что у матери нас трое, она из всех сил работает, чтобы нас прокормить. Сейчас, конечно, понимаю, что мать свою жизнь положила нам, детям, в ноги – идите, детки, лишь бы выросли. Выросли. Ушли.

Я много вынес с детства. И оно у меня было хорошим. Родись я в семье побогаче, меня бы на этом свете уже не было, потому что я люблю так: газ в пол до упора и поехали. А со многими вещами, которых я избежал, это не прокатывает.

Денег не было, но я вовремя  полюбил лес и одиночество. Во всяком случае в то время никакого одиночества, собственно, еще не было. Это была чистая романтика: идти в лес на несколько дней, жить в тайге, готовить на костре, подниматься на сопки, охотиться и добывать себе еду. Свое первое ружье я получил в подарок в том возрасте, когда отдачей от выстрела меня сбивало с ног. Мужчина, который подарил мне ружье, вывел меня в лес, подвел к дереву и выстрелил в него в упор. Дерево срезало дробовым залпом. Потом он сказал мне: «Представь, что будет с человеком, если ты выстрелишь в него. Ты не ранишь человека, ты его убьешь». Потом дал мне ружье в руки и сказал: «Стреляй!». Я взял в руки ружье и почувствовал волнительную  силу оружия. Я выстрелил в консервную банку с двадцати пяти метров. Это был первый удачный выстрел. Я полюбил оружие.

Так вот, в лесу у меня был дом. Старая хижина построенная еще во времена ГУЛАГа. С проваленной крышей, но моя личная. Это был штаб всех моих выходных дней. В пятницу после школы бегом собаку в рюкзак, ружье на плечо и в метель за пятнадцать километров в тайгу. Так и вырос я там, в тайге, в распадке ручья Холодный. Дикий, худой, влюбленный.

Спал на нарах, в обнимку с собакой, предварительно выдержав ее [собаку] у печки – вся она была, если с улицы, в ледяных сосульках. Читал. Много читал. Брал с собой книги. Начал писать рассказы о природе, меня публиковали в местной газете «Заря севера». В общем, хороший такой был мальчик. Все знали, что я люблю лес, никто как я его так никогда не любил.
Я замыкался от людей, зато в лесу не было никаких проблем: там не было людей.

Старое зимовье приходилось чинить летом. Летом тащил туда толь, топор, пилу, брезент со свалки. Чинил и готовил к зиме. Строил засидки для охоты на куропаток.

Потом случайно увидел на старой геологической карте отметки бараков (тоже ГУЛАГ) в соседнем распадке. Нашел их, но они оказались совсем разрушенными. Переночевал там один раз, но до утра не дотерпел, от холода ночью бежал на ручей Холодный. Странная штука случилась в ту апрельскую ночь. Я чуть не провалился в медвежью берлогу на которую случайно вышел и с дуру, не распознав, начал залазить, пока снег подо мной не обрушился вниз и от туда не ударило в лицо паром и запахом. Зато сразу же прибавилось сил, и пять километров я бежал вперед собаки по снегу выше колена.

Как-то случайно, летом, нашел третье зимовье. Самое теплое. Было оно от дома за 25 километров. Если выходишь в пятницу в обед, то туда добираешься в три ночи, и то, если не начнет мести. Оно находилось в устье реки Нельканджа.

Так прошли мои школьные годы. Учился я прилежно только у тайги.

Город меня конечно испортил и очень сильно. Город мне никогда не нравился. Нравилась только пушкинская библиотека, где я стал сразу же читателем года, столько я всего заказывал. Но в библиотеку можно было записаться с 14 лет. Я так злился, на это правило. 4 марта, в свой день рождения я пришел в семь утра и ждал когда откроют. Не помню, какой я предъявил им документ, но с гордостью заявил, что мне сегодня уже 14. Мне вручили билет читателя. Я был счастлив.

Магадан – тоскливый город. Тогда это был город греха. Начался второй этап моей жизни.

(продолжение следует.... буду дописывать когда есть время... повспоминать все что было)